сочиненный по дороге от метро до дома и набросанный уже не в первозданном виде...
"Все равно ничего не останется, все равно день ли, ночь на часах.
С каждым днем мне милее пьяницы с лихорадочным блеском в глазах.
Здесь под желтым солнцем ламп не гуляют облака...
Лишь пугает по ночам тень великого клопа.
И павлин тебе к лицу, и в лохмотьях бахрома
Сядем рядом, вместо нас пусть качаются дома.
Каплю огненной воды, да скорей еще одну,
Видишь золотом плачу, подставляй ладони, ну...
Слишком вольно ты идешь, украдут пока ничья
И дорога заметет, как лукавая змея..."
/ПИКНИК-Здесь под желтым солнцем ламп/
Какой беспорядочный рой мыслей кружится в голове по дороге домой. Мыслей не о чем... И в то же время о том, как я обожаю жить. Как я обожаю осень. Никогда бы не подумала. Это самая счастливая осень за мои восемнадцать лет! И вроде бы—не с чего, ан нет—просто все вокруг такое милое, такое беспредельно красивое, что, если всего этого не замечать, можно по праву назвать себя негодяем.
Разве раньше когда-нибудь была такая же красивая осень? Такая прозрачная, чистая, хрупкая. Кажется, дотронешься до нее грубыми руками, и воздух разлетится на тысячи осколков.
Раньше—никогда... И пусть в прошлом году было что-то относительно греющее, но все было не так правильно. Не так точно. Не так неподражаемо... Хотя, прошлая осень—сентябрь-октябрь, и что-то безупречно любящее рядом. В памяти сразу всплывают какие-то точечные воспоминания. Например, почти шаманские танцы под Аркой. Когда вечером играют двое музыкантов—гитара, аккомпанирующая саксофону. Рядом—тогда-еще-любимый-человек. Дождь. Мелкий, настойчиво падающий на лицо. И, будто капли, шуршащие слова: «Как я тебя обожаю!»... «Я только сейчас начал в это верить... Ты осенью—божественно красива».
А теперь. Теперь осознание того, что я божественно ничтожна перед всей этой красотой мирозданья. Что невозможно сравнивать свои глаза с чем-либо, глядя на небо. Ведь небо—высшая красота, которую можно создать. Небо из топазов.
Под ногами стоптано валяется сжеванное золото из кленовых листьев. Самых разных оттенков, самых разных проб... А те же самые листья, что стараются пока держаться на деревьях, напоминают самый-самый красивый кусочек змеевика. Его смешенные цвета, которые глаза пытаются превратить во что-то единое и цельное.
Деревья же готовятся устроить свой традиционный предзимний стриптиз. И уже незаметно начинают обнажать самые соблазнительные части своего тела,—те, сквозь которые появится возможность любоваться небом. И при этом их ветви кокетливо изгибаются под пристальным наблюдением птиц. Как бы я хотела сейчас черной вороной сидеть на ближайшем клене, и чтоб мои перышки заботливо ласкал ветер.
Где-то рядом должна идти муза. Оглядываюсь. Странно—нет никого. А ведь чувствую, что она где-то рядом, ее теплое дыхание эхом отдается в моем. Муза сегодня—красавица осень. И вроде не была она красавицей никогда. Была грязной, чумазой, нервной девчонкой. А сейчас видимо повзрослела. Нервность осталась, а все остальное новое. Красивые огненно-рыжие волосы развеваются на ветру, смотрит на меня вниманием лисьих глаз. Красивая, плутовка. Беспредельно красивая... Но знаю же, что бросит. Доведет до зимы и бросит...